О том, что в отстаивании своих интересов на международной политической арене Россия весьма невнятно и неэффективно использует возможности собственной «мягкой силы», многие политологи говорили уже давно. Теперь появилась надежда, что этот недочет в скором времени будет устранен.
Недавно стало известно, что Министерство иностранных дел России (МИД) рассматривает вопрос о формировании нового департамента, причем не просто в своей структуре, а в рамках, ни много ни мало, центрального аппарата ведомства. Главной целью его работы станет распространение «мягкой силы» России за рубежом, ради чего в компетенцию нового департамента предполагается отдать всю координацию международных связей в области культуры и искусства, образования, спорта, науки и молодежных обменов.
«Речь о дублировании функций ни с Россотрудничеством, ни с другими федеральными органами исполнительной власти не идет», — подчеркнули при этом представители МИДа.
При этом они уточнили, что новый «департамент мягкой силы» будет заниматься стратегическими разработками и непосредственно координацией деятельности в сфере международного культурно-гуманитарного сотрудничества, в то время как Россотрудничество сфокусировано на решении практических вопросов.
По мнению некоторых политологов, работа нового подразделения МИДа может быть выстроена по аналогии с турецким Агентством сотрудничества и развития тюрок (TIKA), в чьи задачи входит формирование структуры, идентичности и инфраструктуры тюркских республик, а также совместное возрождение и развитие культуры и искусства тюркских народов.
«СП» попробовала разобраться, зачем МИДу вдруг понадобилось множить свои сущности, и увенчается ли успехом это предприятие.
— Вот это турецкое Агентство сотрудничества и развития тюрок как раз очень похоже на наше Россотрудничество. Только у них с деньгами все хорошо, — рассказал изданию директор Института политических исследований, политолог Сергей Марков. — А у нашего Россотрудничества средств, по большому счету, только-только хватает на самое необходимое — заработную плату да поддержание инфраструктуры. На сами мероприятия, насколько мне известно, практически ничего уже не остается. Этому ведомству, конечно, пропасть не дают, но вместе с тем и для активной работы особо ничего не выделяют. И это наша главнейшая проблема. Так что если что и брать от TIKA, то разве что финансирование, а сверхидей-то там каких-то особых и нет.
«СП»: — Так и в анонсированном «департаменте мягкой силы» тоже, в общем-то, никаких особо оригинальных нет. Судя по всему, он будет не создавать свои программы, а только лишь отвечать за корреляцию работы разных госструктур, формировать общие подходы, стратегически планировать и стимулировать.
— «Мягкая сила» предполагает в первую очередь создание и проведение событий. А на это нужно, повторюсь, нужно соответствующее финансирование. Хотя координация, конечно, тоже играет далеко не последнюю роль в ее распространении. Эффект от этого может быть мало того, что довольно быстрый, но еще и колоссальный.
Ведь увеличение наших сторонников за рубежом вполне может вылиться в довольно радикальные формы. Например, некоторые государства Евросоюза могут, наконец, потребовать непредвзятого и публичного расследования преступлений нынешнего киевского режима. В результате он посыплется, и к власти на Украине придет в конце концов пророссийское правительство. Это мало того, что сразу же решит многие наши проблемы, но и уберет всякие основания для антироссийских международных санкций. А это, в свою очередь, даст нам прибыль, исчисляемую миллиардами долларов.
«СП»: — Могут как-то на Западе противостоять расширению нашей «мягкой силы»?
— Ну чему там противостоять? Кинофестивалю какому-нибудь? Лоббированию увеличению онлайн-показов отечественных кинофильмов? Показательным выступлениям великих российских спортсменов? Конференции историков? Вот что такое в том числе эта самая «мягкая сила», и такому вряд ли будут блокировать. Разве что какому-нибудь слету политологов могут попрепятствовать, но, опять же, не думаю, что очень сильно.
Да и потом, любого противодействия можно избежать, если проводить мероприятия в мягкой и спокойной форме. Ведь, если разобраться, одна из главных причин негативного восприятия «мягкой силы» России за рубежом заключается не в том, что против нас как-то особо системно работают за границей, а в том, что мы вместо пяти спокойных мероприятий проводим обычно одно, но в жестком формате. А знаете, почему? Потому что банально денег ни шиша не хватает. У нас просто чудовищное недофинансирование в стране здравоохранения, образования и как раз «мягкой силы».
«СП»: — То есть, по большому счету, нам нужно только финансирование правильно организовать, и наша «мягкая сила» сразу накроет весь мир?
— Если все правильно делать, то да. Но ведь можно и ошибок много допустить, если не понимать некоторые нюансы. Ведь нужно, например, очень тонко чувствовать настроения в той или иной стране, уметь находить установки в массовом сознании местного населения какие-то социальные установки, правильно взаимодействовать с правым или левым контингентом среди профессоров, ученых, деятелей культуры, умело играть на каких-то давних противоречиях и так далее.
То есть нужно не столько, так сказать, пропихивать свое, сколько искать ситуации, в которых чужая энергия общественных настроений может играть в наших интересах. Образно выражаясь, копать отвод из переполненного озера при наименьших энергозатратах, а не с помощью подгоняемых бульдозеров.
«СП»: — А сможем мы такое организовывать при соответствующем финансировании? Исполнители умелые найдутся?
— Для России, на мой взгляд, очень серьезную угрозу представляет то, что у нас очень часто во главе финансовых потоков люди ставятся не по уму, а по блату. В итоге они за госсчет разъезжают с друзьями по всяким Франциям с Италиями, кутят в дорогих ресторанах, организовывают мероприятия в странах, которые, по большому счету, нам не интересны и не важны. Хотя, конечно, и по блату люди тоже могут работать хорошо, посмотрите, например, на дочь сенатора Пушкова Дарью, деятельность которой в Италии приносит России очень неплохие плоды.
Кроме этой коррупционной составляющей нельзя исключать вероятность занятия ключевых должностей людьми, которые по-настоящему Россию не любят, а терпеть не могут. У нас же сейчас дошло до того, что эти враги России спокойно организовывают даже лагеря для молодежи, где читают свои лекции. Так что вполне может получиться, что за бюджетный счет в итоге по зарубежам будут разъезжать условные «кириллы серебряниковы», которые направо и налево будут рассуждать о том, что Россия — преступное государство. Причем все это будет подаваться под соусом как раз продвижения нашей «мягкой силы».
Третья угроза благополучному исходу этого предприятия состоит в том, что в итоге для работы начнут активно задействовать всяких клоунничающих и чересчур экстраординарных личностей. Да, иногда такие люди бывают эффективны, но ведь вполне могут и сознательно делать ставку на эпатажных людей ради компрометации страны в глазах мирового сообщества.
Например, Анатолий Вассерман попал в большую политику, на мой взгляд, потому, что он просто кому-то из наших больших начальников симпатичен в своих взглядах. Они, возможно, где-то как-то поднадавили, и вот вам результат. Но если подобных людей делать главными носителями «мягкой силы» за рубежом, неровен час, при взгляде на них там начнут пальцами у виска покручивать.
Четвертая угроза — новый департамент «мягкой силы» может накрыть волной типичной российской бюрократизации. Знаете ведь, как часто бывает — соберутся где-нибудь, позаседают, по бумажке громкие слова зачитают, и все. Эффекта ноль, но бюджет вроде бы освоили, да и ладно.
Так что возможностей перед Россией через «мягкую силу» открывается в мире много, резюмировал эксперт, но при этом и угрозы на пути к успеху весьма велики.
Главное — сделать грамотный выбор.
Только вот много ли в современной России случаев, когда нужные люди в нужное время и нужное место попадали сразу, а не в результате болезненных пертурбаций? Да еще и могли долго задержаться на своем месте? То-то и оно.