Глава Карельского научного центра РАН рассказала, в чем польза нового проекта правительства
Россия сделала первый шаг, чтобы выяснить, каков же ее реальный вклад в общемировой уровень парниковых газов в атмосфере планеты. На базе биостанции Тюменского государственного университета на озере Кучак в Нижнетавдинском районе Тюменской области на этой неделе открылся первый карбоновый полигон. Это одна из семи первых ласточек, открытие которых анонсировали в правительстве. Настало время разобраться, что же представляет собой этот загадочный «карбоновый полигон», как он будет работать и для чего вообще нам надо знать об уровне парниковых газов.
Поможет нам в этом руководитель Карельского научного центра РАН Ольга Бахмет.
Фото: utmn.ru
– Карбоновый полигон — это переводное словосочетание, калька с английского языка, которая не совсем точно передает смысл проекта, — говорит Ольга Николаевна. – На самом деле речь идет о территориях, занятых различными экосистемами (лесными, болотными и др.), на которых создаются экспериментальные площадки.
На этих площадках при помощи специальных приборов замеряются концентрации парниковых газов. Это необходимо для оценки эмиссии (выбросов) или депонирования (связывания) парниковых газов в определенных условиях. Но параллельно с фиксацией этих процессов ученые должны будут изучать много других вещей. Например, как человек влияет на эти процессы связывания углерода при вырубании лесов или осушении болот.
– По какому принципу идет отбор площадок под карбоновые полигоны?
— По идее, они должны охватывать территории в разных природных зонах и испытывающие влияние человека в разной степени. Например, на территории нашего региона — Карелии, где наиболее распространены сосновые леса, имеет смысл организовать карбоновый полигон в условиях, где они произрастают, а для понимания, что происходит под влиянием человека, и на вырубках. Наш регион отличается и высокой заболоченностью, поэтому измерения также было бы целесообразно провести и на болотах, в том числе осушенных.
Получив данные, связанные с парниковыми газами, в экспериментальных условиях, можно будет применить их на аналогичные территории в нашем регионе, а используя возможности математического моделирования, сделать прогноз о том, как ситуация будет развиваться в дальнейшем.
– Ну, с активной деятельностью человека понятно. Но какой смысл изучать экологически благополучные зоны?
– Чтобы знать об их доле в общей копилке парниковых газов. Необходимо оценить, какой вклад в атмосферу происходит в результате дыхания растений. А сколько за счет «дыхания» почв и болот, под которым понимается выделение углекислого газа и метана в результате жизнедеятельности огромного количества микроорганизмов.
В целом почвы и болота являются «хранилищами» углерода, он находится в этих условиях в основном в виде устойчивых соединений. Но когда болота, например, осушают, парниковые газы начинают выделяться с этих территорий в атмосферу довольно интенсивно.
– Для чего вообще надо считать объемы таких эмиссий?
– Если провести необходимые измерения на карбоновых полигонах, оценить уровни выбросов парниковых газов в разные сезоны и годы (а погодные условия довольно существенно различаются в разные годы), на различных территориях, это поможет спрогнозировать, что же будет происходить дальше. К примеру, сейчас весь мир говорит о преимущественной роли человека в увеличении эмиссии парниковых газов и возникающем из-за этого глобальном потеплении. Так вот, полигоны и связанные с ними измерения, думаю, помогут нам проверить эту гипотезу.
– Я слышала и другое мнение насчет глобального потепления. Оно гласит, что климатические изменения в рамках планеты происходят периодически и в довольно больших колебаниях. То есть объявленный тренд мог быть создан просто в угоду определенным политическим силам исключительно из экономических и политических соображений.
– Я согласна с тем, что эта тема достаточно политизирована. Согласно Парижскому соглашению, те страны, которые допускают на своей территории большие выбросы парниковых газов и не создают условия для депонирования (связывания) углерода, будут подвергнуты серьезным штрафам.
– Но ведь на территории России огромные площади занимают леса, в которых как раз депонируется CО2. Мы, по идее, должны быть заведомо освобождены от каких-либо штрафов.
– Да, в России действительно значительные площади заняты лесами и болотами, в которых сохраняется огромное количество углерода. Но я сомневаюсь, что международное сообщество будет засчитывать такую «ретроспективную» фиксацию углерода. Речь идет в основном о том, что происходит сейчас – какие объемы парниковых газов выбрасываются промышленностью, а какое количество связывается и что для этого предпринимается.
Например, в этом году лесные пожары охватили огромные территории, соответственно, произошли и большие выбросы углерода в атмосферу. А в противовес этому мы должны показать, какое количество углерода связывалось, при реализации каких технологий мы уменьшили количество углерода в атмосфере.
– Получается, пока мы не измерим уровень выбросов на своих карбоновых полигонах, мы платить штрафы не будем?
– Увы, нам могут выставить счет зарубежные экспертные группы, сославшись на результаты своих расчетов, — во всем мире система карбоновых полигонов очень развита. Если у нас к тому времени не будет своих объективных данных, нам нечего будет предъявить в ответ, и мы проиграем.
– Есть ли смысл создавать карбоновые полигоны для чего-то еще, кроме как для подсчета эмиссии газов в атмосфере? Не окажутся ли траты, связанные с их созданием, напрасными, если в конце концов все придут к тому, что основной вклад парниковых газов все равно принадлежит матушке-природе?
– В любом случае такие экспериментальные площадки надо создавать! В результате проведения исследований на них мы будем гораздо лучше понимать, что происходит в лесных, болотных, морских экосистемах, какие процессы протекают в них по естественным, природным причинам. А также мы получим значительно больше информации, что происходит при воздействии человека и как мы должны корректировать наши действия.
Например, в 60-70-е годы прошлого века на больших по площади территориях были осушены болота. В настоящее время они пополняют массивы заброшенных земель. В результате осушения в торфяной залежи происходят процессы, связанные с выделением парниковых газов. Необходимо провести эксперименты, чтобы понять, как лучше в дальнейшем использовать эти земли – засадить ли лесами или сельскохозяйственными культурами, а возможно, вернуть часть земель в исходное состояние – болота, т.е. провести обводнение. Для принятия таких решений и необходимо провести эксперименты.
Кроме того, получение на полигонах целого ряда метеорологических данных очень поможет для моделирования изменений климата и прогнозирования неблагоприятных, а порой и вовсе катастрофических погодных явлений. Ведь температура воздуха год от года действительно повышается, отмечаются резкие колебания тепла и холода, а вместе с этим становится больше смерчей и ураганов или, наоборот, засушливых периодов.
До конца года должны открыться полигоны в Новосибирской, Свердловской, Калининградской, Сахалинской области, Чечне и в Краснодарском крае (Геленджик). Но это – капля в море. По задумке российских властей, для полного покрытия нашей территории измерительными приборами требуется больше сотни карбоновых площадок.
Источник: www.mk.ru