Президент США Джо Байден объявил о своем решении «распечатать» стратегические нефтяные резервы страны и пустить в продажу 50 млн. баррелей «черного золота». Что, как пояснили в Белом доме, делается в целях снижения цен на топливо для американцев, а также, чтобы сбалансировать спрос и предложения на рынке после пандемии.
Последовать примеру США и вывести часть сырья из своих запасов на внешний рынок собираются также Китай, Индия, Япония, Южная Корея и Британия. Страны эти, как и Америка, являются крупнейшими потребителями нефти. И им, понятно, высокие цены ни к чему.
Другое дело, что предложить значительные объемы для продажи они, даже объединившись, вряд ли смогут. По экспертным оценкам, в совокупном варианте это, максимум, 70 млн. баррелей. Притом, что мировое потребление составляет примерно 96 млн. — в день, а сами Соединенные Штаты расходуют в сутки где-то 20 млн. баррелей.
Как при таких потребностях те 50 млн., что президент США извлек из закромов, могут повлиять на рыночную цену нефти, не очень понятно.
А ведь цель Байдена именно такая — скорректировать (правильней сказать, обвалить) нефтяные цены на глобальном рынке. Поскольку надавить на ОПЕК+ в этом плане не получилось. Входящие в ОПЕК+ страны (в их числе и Россия) не посчитали нужным пойти на активное наращивание добычи — к чему их призывал президент США. И в начале ноября договорились следовать намеченному плану — т.е. увеличивать объемы не более чем на 400 тыс. баррелей в сутки ежемесячно.
Но эффект от демарша против картеля мировых нефтедобытчиков, похоже, тоже оказался совсем не таким, как задумывал Вашингтон.
То есть, если 22 ноября — за день до заявления Байдена — цена барреля эталонной марки Brent опускалась ниже 77,6 долларов (WTI — до 74,7), то, спустя сутки, котировки подскочили до 82,4 долларов (WTI — до 78,7).
Более того, как сообщает агентство Bloomberg, в ответ на шаги США ОПЕК может еще больше сократить добычу — и тогда поведение цен, действительно, предсказать будет трудно.
На этом фоне заслуживает внимания заявление министра энергетики Соединенных Штатов Дженнифер Грэнхолм, в котором она обвинила в росте внутренних цен на бензин — нет, не Путина и не Россию, — а американские компании. По ее словам, они не стали нанимать дополнительных рабочих, чтобы вернуться к допандемийному уровню занятости, а также не возобновили до сих пор работу закрытых в период пандемии нефтяных вышек. Такая политика не способствовала снижению цен на сырье.
При этом Грэнхолм указала на то, что прибыль энергокомпаний за это время значительно увеличилась, превысив «те уровни, которые были» до пандемии. Министр также дала понять, что правительство намерено убедить нефтедобытчиков увеличить предложения, «как внутри США, так и в мире». Но каким образом это будет сделано, не уточнила.
Между тем, наш вице-премьер Александр Новак еще в начале месяца в интервью «Россия 24» дал прогноз, что спрос на нефть до конца года подрастет до 5−6 млн. баррелей в сутки. По его словам, текущая цена нефти в районе 80 долл. объективно отражает ситуацию на рынке, но, в то же время, на рынке есть ряд неопределенностей, которые могут сыграть на понижение цены — все будет зависеть от ситуации в конце 2021 — начале 2022 г.
Прокомментировать ситуацию «СП» попросила доцента Финансового университета при правительстве РФ Леонида Крутакова:
— Те 50 млн. баррелей, о которых говорит Байден, это не разовый выброс. Из американских стратегических запасов, которые на данные момент составляют порядка 700 млн., они будут выводиться постепенно. Потому что разовый выброс такого объема на рынок, конечно, приведет к коротковременному ценовому шоку и обратному эффекту.
Дело в том, что в современной экономике — многомасштабной, с кучей сделок — невозможно высчитать реальное потребление в день. Непонятно, сколько в данный момент потребляется.
То есть, если производство в данный момент можно понять, то потребление невозможно. И в этом смысле резервы общемировые — не только американские — играют как раз роль такого градусника рынка.
Нефть — это товар, который невозможно положить на полку где-то на складе. Поэтому если на рынке ее избыток (предложений больше, чем потребляется в данный момент), то резервы растут. Если потребляется больше, чем производится, то — падают.
Поэтому ежедневные показатели мировых резервов — выросли они или упали, она является таким ориентиром для рынка.
Резервы падают — значит, потребление превосходит производство, и цены будут расти. Биржевые игроки делают ставку на рост. И цены поднимаются. Если резервы растут — т.е. потребление ниже производства, и на рынке профицит, — тогда биржевики играют на понижение. Что на ценах моментально сказывается.
Поэтому разовая игра американцев с выбросом резервов, она амбивалентна или двуполярна, скажем так.
«СП»: — Поясните.
— На момент, когда они будет выводить на рынок лишние баррели, сверхпотребляемых, цены, конечно, будут снижаться. Но если брать не кратковременный, а некий долгосрочный прогноз, на который ориентируется фондовый рынок, то эффект может быть другим. Потому что фьючерсы, как известно, есть как месячные, так и шестилетние.
И тот, кто делает ставку на долгую игру, рассуждает примерно так: американцы сейчас выбрасывают нефть, резервы снижаются, значит, завтра они будут эти резервы пополнять, закупая нефть с рынка, и цена будет расти.
То есть, вдолгую получится обратный эффект.
Грубо говоря, резервы и создавались в свое время, как страховка на случай форс-мажора — войны, например. они возникли после нефтяного эмбарго 1973 года, когда вдруг выяснилось, что мир остался без нефти. При этом у США была огромная внутренняя добыча. Но когда партнеры — Япония и Европа обратились к американцам с просьбой поделиться сырьем, им было сказано, что «американские интересы первичны», поэтому «выживайте как-нибудь сами».
Собственно говоря, это было шоком для всего западного мира, который думал, что они играют общую игру. И тогда как раз появились резервы — не только в США, но и в странах Европы и в Японии. Сейчас Китай и Индия их наращивают.
Потому что резервы являются своего рода страховкой от скачка цен и возможного форс-мажора.
В Японии, например, запрещено тратить резервы в целях ценовой политики — для снижения цен. И какой повод они придумали, чтобы присоединиться к Вашингтону сейчас, я не знаю. Потому что с точки зрения японского законодательства, это противозаконно.
«СП»: — Несет ли решение Байдена какие-то угрозы России и, в принципе, странам-экспортерам? Могут ли они, действительно, обрушить рынок?
— Как я уже сказал, краткосрочно, они могут сыграть на понижение цен, но в долгосрочной перспективе это обернется обратной историей — приведет к росту. Уже сейчас цены — после незначительного падения — снова пошли вверх.
Товарный рынок ориентируется на фьючерсный. На биржевые торги, где 99% – это «бумажная нефть» без обязательств поставки — т.е. такие спекулятивные инструменты. Продаются титулы, а реальной нефти за ними нет.
И главный ресурс биржевых игроков, это даже не нефть, а информация. Тот, у кого краткосрочные фьючерсы, конечно, выиграл. Но должен был тут же их сбросить и уйти в длинные фьючерсы.
Скажем так, от «коротких» я избавился, полугодовых, и ушел в длинные. Потому что сейчас, понятно, американцы начнут выбрасывать на рынок свои резервные баррели — цены упадут. И мне надо избавиться по нынешней цене.
И цены, действительно, пошли вниз. Но потом они вырастут, потому что американцам придется запасы восстанавливать.
Такая вот сложная игра. Но в некотором роде нелогичная.
«СП»: — В каком смысле?
— Американцы официально уже использовали стратегические резервы во время войны в Персидском заливе в 1981. Тогда они заявили всему миру, что ценовых скачков не будет — мол, «приструним Ирак, возьмем, возьмем под контроль его нефтедобычу (запасы Ирака это 10% мировых запасов), а пока перекроем дефицит на рынке собственными резервами». Цель, понятно, запустить на полную качалку в Ираке, и закрыть, как свои скинутые резервы, так и потребности рынка.
В Ливии то же самое во время войны было. Они тоже расконсервировали стратегический запас краткосрочно — дескать, наведем порядок, потом все восполним.
Биржевая игра, это несколько другое. Можно получить — повторюсь — краткосрочные выгоды, но вдолгую вы проиграете.
Выигрыш возможен только в одной ситуации: если США смогут принудить потом Саудовскую Аравию поднять добычу.
ОПЕК уже ответила на сговор стран-потребителей, что снизит добычу. Но декларация, это одно, а когда американцы условный «Кольт» поставят к виску Саудовской королевской семьи, то новости могут быть обратные. Тем более что за всею свою историю Эр-Рияд ни разу не выступал как самостоятельный субъект. Саудиты всегда следовали в фарватере американской политики.
Чтобы перекрыть дефицит, создаваемый в резервах, без падения объемов потребления на мировом рынке, кто-то должен увеличить добычу.
Ирак, он фактически подконтрольный США. Поэтому единственный игрок, которого сегодня могут принудить, это Саудовская Аравия. Еще идет активная игра США с ОАЭ, которые тоже становятся одним из их фаворитов.
Я бы сказал, что Штаты в какой-то степени оказались в ловушке.
«СП»: — Стали энергозависимыми?
— В свое время американцы разогнали сланцевую добычу, чтобы снизить потребление с внешнего рынка, тем самым, увеличив нефтяные излишки на мировом рынке. Потому что они, соответственно росту внутренней добычи, сокращали закупки с внешнего рынка.
Но при этом до сих пор США остаются энергоимпортерами — т.е. энергонедостаточными.
Более того, теперь при реальном падении сланцевой добычи (или недостаточного роста), они вынуждены будут наращивать закупки вовне. А это опять ведет к тому, чтобы создавать дефицит.
Могу предположить, что 50 млн. баррелей пойдут как раз на покрытие дефицита, возникающего в результате отсутствия роста сланцевой добычи. Чтобы не делать закупки на внешнем рынке, лучше купить у себя — из стратегического резерва. А не усиливать Россию. Не усиливать страны-экспортеры нефти.
Думаю, здесь, скорей всего, ответ находится. Но, опять же, повторюсь, что это будет иметь в долгосрочной перспективе обратный эффект.
В таком случае США надо брать под прямой (не биржевой) контроль добычу в таких странах, как Саудовская Аравия. Ирак, Ливан, отчасти Сирию уже взяли.
Но, судя по заявлению Байдена, они находятся в цейтноте. И ответа на возникшие вызовы у них нет.